Todd Stashwick
I. ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
❖ ❖ ❖ ❖ ❖
Lavrentiy
Лаврентий
Лаврушечка, Лавруша, Лаврик, Лавр, Лёва, Лавэ, Евпатий-Лаврентатий
и как еще только не издеваются над его именем.
законник ❖ около 48-ти лет ❖ жрец Ордена праведности, не забывает пристально следить за стражами;
❖ ❖ ❖ ❖ ❖

II. ОПИСАНИЕ ПЕРСОНАЖА
❖ ❖ ❖ ❖ ❖
❖ Описание персонажа.
Как херово живется сибирякам, Лаврушка понял еще в день своего рождения. Будучи уже тогда упорным малым, Лёва постучался в двери земного «рая» раньше срока, так что сказать, что матушка его немного прифигела, когда у нее начались схватки, значит, ничего не сказать. Потому что в это самое время она гостевала в деревне у матери, посреди тайги – километрах в ста пятидесяти от ближайшей цивилизации. Появился на свет Лёвушка лютой январской ночью, заставив промучиться мать в потугах часов пятнадцать, не меньше – уже с рождения Лаврик показал свой несносный характер и крепость духа. Дальше – хуже. Живя с матерью в однушке, пока бабки у подъезда щелкали семки и травили байки, от какого же наркомана Оленька родила такого сынишку-раздолбая, Лёва учился выживать, как мог. В три года он спёр свою первую шоколадку, в четыре отмолотил на утреннике Саньку из соседнего подъезда, потому что «он все время щипал за зад мою Катюху». А вечером того же дня драл когти от  Санькиного бати, так как мужик он был свирепый и с ружьем. Когда Лавруша стал рассуждать с невидимым другом, бабульки под подъездом в один голос ахнули «докатились». У отца-наркомана и сын-наркоман, ворюга и пьяница, и вообще неважно, что ребенку и восьми лет от роду нет. Впрочем, Оленька, пахавшая в то время на почте и получающая в спину вагончик матов от пенсионеров как бесплатный подарок, заметить странности сына не могла никак. Хватало ей и того, что этот хулиган итак вечно всех бил, все ломал, так что после работы ей приходилось выслушивать и недовольные возгласы соседей и знакомых. Сказать по правде, когда неизвестный дяденька в шапке-ушанке и поседевшими волосами (седыми они стали, к слову, после встречи с Лаврентием) указал пальцем на мальца и на ломаном русском смог объяснить, что Лаврушу нужно забрать на другую часть света, Ольга Викторовна вздохнула с облегчением. «Ну, с Богом», было ее последнее наставление, когда она провожала сына на поезд до Москвы, а оттуда он должен был улететь в какой-то неизвестный Арденау. С Богом, собственно, не вышло, ведь Лаврик не был бы собой, если бы до пункта назначения они добрались бы с первой попытки. Так что на пороге интерната Лёва появился только спустя две недели, когда все тот же страж в съехавшей на бок шапке-ушанке и уже абсолютно седыми волосами послал все на х…й и отправился на заслуженный покой, предварительно заказав курс психотерапевта на ближайшие несколько месяцев.
В Арденау Лавруше нравилось. Хавчик тут был бесплатный, стирать и готовить помогать не нужно было, не было вечно уставшей матери да и подъездных воробушков, вечно клюющих семечки, тоже. За три дня Лёва втянулся. С английским, конечно, было труднее всего – Лаврик и брыкался и топал ногами, но учителя по-русски не фурычили от слова вообще. «Ладно», махнул рукой малый, «хрен с вами, выучу я ваш инглиш», и ведь правда выучил. Разговаривает, конечно, до сих пор с сильнейшим акцентом, но слово пацана сдержал. Когда дело дошло до выбора организации, Лева зашел в тупик. «Где тут кого можно отпиздить?», спросил он и, немного поколебавшись, решил, что в Ордене ему самое то. Тут конкуренции меньше, да и общежитие совместное. Преподаватели кое-как справлялись со своим новым воспитанником – из него все-таки вышел толковый законник. Впрочем, от матов его отучить так и не смогли. «Не выбьют они из меня русский дух», бил себя в грудь семнадцатилетняя детина, отправляясь за своим жетоном с бутылкой водки в левой руке. Кстати, отметил Лавруша свой выпускной знатно. Потом еще месяц Арденау гудел и приходил в себя, вставляя разбитые стекла и стирая с бигбордов похабные надписи. Пройдя практику (и доведя до слез и истерик сразу двух своих наставниц), Лаврентий задумался, кому же теперь компосировать мозг дальше. Благо эту проблему решили тут же, вручив парню сразу шесть свеженьких тушек мяса – стражей, которые теперь были прикреплены к нему. Повозившись десять лет с этими мышками в клетках, Лавруша задумал взять себе учеников. А вот тут то система и дала сбой, когда вместо того, чтобы измываться над новыми игрушками, Лёва вдруг понял, что привязался. Дал слабину впервые за тридцать с гаком. Тут то и выяснилось, что Лаврик не такой уж говнюк, каким кажется, но этот факт для многих остается неизвестным, потому что исключительно из-за своих упрямства, наглости и безрассудного желания идти по головам других, Лавруша и заполучил место жреца уже в тридцать семь лет.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
По характеру Лаврушечка личность сложная, смешанная из различных несочетаемых ингредиентов, приправлена острым перчиком чили и полита охлажденной русской водкой. Лавр – сибиряк, он настолько суров, что даже шутки у него тяжелые, как бетонная плита – раздавит и не очнешься. За это Лавра мало, кто любит, но, знаете, это последнее, к чему он стремится. Простой, как хозяйственное мыло, и прямолинейный, каким может себе позволить быть только русский – хуле, вот уж кто точно не боится, что ему вломят пизды, так как вломит он сам. Его боятся – такого ебанутого на голову надо еще поискать. Говорят, ему не дорога своя шкура, но Лавруше просто скучно сидеть жопой в кресле жреца – не для того он отмораживал в Сибири свои яйца. «Не сделать вам из меня офисного хомячка», смеялся Лёва через прореженный ряд зубов, когда очередной одушевленный едва не отправил законника на тот свет. Он из тех людей, кто переплыл Байкал и выжил, так что ваши океаны ему по колено, а, будь он бухим, и того – по щиколотку. Он ненавидит жалобы – таких он отправляет сразу на перевоспитание на родину, в Тайгу, подальше от привычного образа жизни. Вернувшимся вручает бутыль самогона и, ехидно усмехаясь, хлопает по плечу: выжил, значит, молодец.